Версия Якимова:
http://magazines.russ.ru/ural/2006/10/ia85.html
Якимов Юрий Сергеевич – родился в 1958 г. Работает горным мастером в ООО “Тошемские бокситовые карьеры”. Живет в пос. Черемухово Североуральского муниципального образования.
Уже почти полвека эта история — гибель девяти студентов УПИ — ждет своей разгадки. Материалы уголовного дела все еще засекречены, и каждый волен по-своему трактовать скупые данные, изобретая все новые и новые версии событий далекого февраля 1959 года. Вниманию читателей — новая версия ивдельской трагедии.
По факту гибели туристов было возбуждено уголовное дело. В постановлении о прекращении дела следователь-криминалист Л. Иванов пишет: “Учитывая отсутствие на трупах наружных телесных повреждений и признаков борьбы, наличие всех ценностей группы, а также принимая во внимание заключение судебно-медицинской экспертизы о причинах смерти туристов, следует считать, что причиной гибели туристов являлась стихийная сила, преодолеть которую туристы были не в состоянии”.
Для меня слова следователя о непреодолимой стихийной силе приобрели особый смысл. Причиной тому стал случай, произошедший со мной четыре года назад.
В 2002 году я работал горным мастером на ивдельском участке Рудника открытой добычи ОАО СУБРа, где велась отработка бокситовых карьеров. 11 сентября я вышел в ночую смену, которая длится с 9 часов вечера до 9 часов утра. На участке -- несколько объектов, удаленных друг от друга. Это промежуточный склад руды № 3, прирельсовый склад руды в районе станции Ивдель-I и карьер № 15. В начале смены БелАЗы возили руду с промежуточного склада на прирельсовый, их дорога пролегала в стороне от карьера, а рабочих на карьере не было. Мне нужно было включить электролампы, освещающие южную часть карьера, и осмотреть оборудование: экскаваторы и буровой станок с питающими их электрокабелями.
В 23 часа я пошел к трансформатору по автодороге, ведущей в карьер, и увидел, что метрах в двухстах от меня откос породного отвала освещается каким-то качающимся белым светом. Поскольку оборудование никак не охранялось, случались кражи, и можно было предположить, что это свет галогенных фар. От источника света до откоса было метров сто. Свет шел с востока на запад. Оттуда не доносилось ни звука, только слабый ветер шелестел листвой и моросил редкий дождь.
Вдруг луч света стал поворачивать в мою сторону. Вот он осветил меня. Я свернул с дороги, побежал к трансформатору и включил освещение карьера. Лампы зажглись, но в мою сторону по-прежнему широкой полосой шел свет от неизвестного источника. Было светло как днем. Мне показалось, что нет теней от деревьев.
Я встал за элекрошкаф у трансформатора и отвернулся от света. Прошли томительные две-три минуты. Полоса белого света начала как бы нехотя отходить от меня. По-прежнему было тихо.
Но едва я снова взглянул в сторону источника излучения, лучи света вновь метнулись ко мне. И тут я увидел, что в мою сторону движутся какие-то фонари. Качаясь, они довольно быстро продвигались через лес. Их было четыре-пять. Они делились, качались, будто обволакивая стволы деревьев и выискивая лучами мой взгляд. Казалось, что несколько человек с сильными фонариками шли ко мне через лес. Я невольно отвел взгляд и замер — фонари оставили меня в покое. И мне стало понятно: источник света явно реагировал на мой взгляд.
Я спустился по временной западной выездной автодороге в карьер и осмотрел экскаватор и питающий его кабель. Все было целым. Никаких следов машин в карьере и на дороге возле него не было, а другой дороги в карьер нет.
Поднимаясь из карьера, увидел, что пляска света на откосе отвала продолжается. Повернул взгляд к источнику — и снова луч скользнул в мою сторону. Все повторялось. Стало тревожно. Чтобы взбодрить себя, я закричал что есть мочи:
— Гей! Алле! Кто там балует?
Потом засвистел. Но никакой реакции на мой крик и свист не последовало. И тут издалека ветер донес рев груженого БелАЗа. Стало легче. Снова глянул на поток света, падающий на откос. Луч света вновь от источника метнулся в мою сторону. Больше я не стал испытывать судьбу и ушел с того места.
Я вышел на развилку основной дороги, куда вскоре подошла груженная рудой машина. Сел в кабину БелАЗа и рассказал обо всем увиденном водителю. Он с недоверием отнесся к моим словам, но у меня не осталось сил, чтобы убеждать его. Я чувствовал себя разбитым.
Когда в час ночи мы собрались всей сменой в столовой, я рассказал рабочим о случившемся. “Наверно, почудилось”, —. таково было общее мнение.
Мелькнула у меня шальная мысль поехать прямо сейчас к карьеру, прорваться к источнику света на БелАЗах и посмотреть, что это такое. Но чувство тревоги не покидало меня, и я отказался от рискованной затеи.
БелАЗы на карьер отправились только в семь часов утра. Следов посторонних автомашин на дороге, ведущей в карьер, не было. И на месте появления источника необычного света тоже никаких следов не оказалось.
Происшествие это стало понемногу забываться и, наверное, вскоре бы окончательно забылось, но через две недели я наткнулся на статью в приложении к газете “За бокситы” (“Эковед”). В этом приложении печаталась информация о государственном природном заповеднике “Денежкин камень”. В рубрике “Вести с кордона” читаю: “Необычное явление наблюдали инспекторы охраны заповедника В. Ефимов и В. Рудковский, когда возвращались с учетного маршрута на Еловский увал. Они вынуждены были заночевать в квартале 356—357, недалеко от квартального столба.
В 9 часов вечера инспекторы обратили внимание на яркий электрический свет, как от прожектора, в направлении с запада на восток. Один очевидец так описывает необыкновенное явление: “Я стал внимательно присматриваться и увидел, что ко мне движутся как бы два человека с фонариком в руках. Погода стояла тихая и ясная. Я решил посмотреть, кто бы это мог быть. Когда отошел от костра 5—10 метров, вдруг количество фонарей увеличилось до семи. Я спрятался за кедр и осторожно взглянул, но был ослеплен светом, идущим, как от прожектора. Передо мной был “агрегат”, почему-то реагировавший только на взгляд, но никак не реагировавший на зажженную мной сигарету.
В два часа тридцать минут ночи я услышал сильный хлопок. Свет прекратился. Я лег спать и спокойно спал до утра, ничего больше не повторялось.
В семь тридцать утра обошел вокруг, ничего подозрительного не увидел”.
Я отложил газету. Вот это да! Надо немедленно связаться с этими инспекторами, поговорить с ними, узнать подробности. Узнать хотя бы дату, когда они наблюдали это явление. Судя по погоде, это случилось не 11 сентября, да и то место в заповеднике находится километров на 40 южнее карьера № 15.
Позвонил в управление заповедника. Ответили, что инспекторы в лесу, на службе, и когда они выйдут оттуда к месту проживания, неизвестно. И в октябре, и в ноябре ответ был точно такой же.
Интерес к происшествию у меня поубавился. Не то чтобы я забыл этот случай, просто рабочие будни отодвинули его куда-то в дальний угол памяти. И я не предполагал, что снова когда-нибудь возвращусь к этим событиям.
Прошло более трех лет. 9 января 2006 года, ближе к полуночи, я, перебирая телевизионные каналы, наткнулся на передачу “Мистический поход”. Я ухватил только самую концовку, но все же понял, что речь идет о девятерых туристах, которые в феврале 1959 года спешно покинули палатку на горе Холат-Сяхыл — полураздетыми, полуразутыми — и все замерзли. Я тотчас прикинул, что это место недалеко от карьера, где я наблюдал необычное явление. А что, подумал я, если студенты столкнулись с тем же, с чем пришлось столкнуться мне и инспекторам заповедника “Денежкин камень”?
Я вспомнил, что когда-то читал книгу, прототипами героев которой были погибшие туристы из группы Дятлова, читал и кое-какие публикации в прессе. Но чтобы убедиться в том, что эти события связаны — все-таки их разделяли сорок лет! — нужны точные данные об ивдельской трагедии.
Основную информацию я почерпнул в журнале “Урал” (№ 12 за 2000 г. и № 1 за 2001 г.) — из повести Анны Матвеевой “Перевал Дятлова”, содержащей большое количество документальных материалов. Там же был приведен и ряд версий, объясняющих причины гибли туристов.
В это же время от сотрудников заповедника я узнал, что Ефимов после ухода из “Денежкиного камня” работал, кажется, в “Норвуде”. Но в офисе “Норвуда” сказали, что Ефимов у них не работал.
Оставалась надежда на встречу со вторым инспектором. Я узнал его адрес и поспешил в поселок 3-й Северный. Дверь мне открыл сухощавый, но крепкий пожилой мужчина с большой русой бородой. Это и был Рудковский.
Валентин Степанович показал мне карты заповедника и подробно рассказал о случае в квартале № 357. У него сохранился и дневник наблюдений за август 2002 года. В таких дневниках инспекторы ежедневно ведут записи о погоде, маршруте патрулирования заповедника, о лесе, птицах и зверях, обо всем, что наблюдали при патрулировании.
Оказывается, Рудковский был в ту ночь один, и случилось это не в сентябре, а 29 августа. Я записал рассказ инспектора.
“Я был в ту ночь один, развел костер в 70 метрах от квартального столба 357—343. Я вскипятил на костре чай, а поесть не успел. Неожиданно в 22 часа увидел полосу сильного света. Свет был как неоновый или галогеновый; светил, как прожектор. Он просвечивал лес примерно на 1 км. Источник света находился на неопределенной высоте от земли и был от меня в 150—200 метрах. Свет шел с запада на восток.
Меня заинтересовал источник света. Я стал смотреть на восток, и вдруг с той стороны появляются два качающихся фонаря, как будто идут люди по направлению ко мне и необыкновенно быстро приближаются, когда я смотрю на эти фонари.
Я думал, что кто-то хочет подшутить или напугать меня и подойти таким образом к моему костру. Я быстро оделся и решил их припугнуть. Одел сапоги. Взял ружье и пошел им навстречу. Прошел метров двадцать, залег за поваленное дерево (колодину) и стал смотреть в сторону фонарей. Фонари стали слишком быстро приближаться ко мне именно в то время, когда я смотрел на них.
Было тихо. Не было никаких посторонних звуков. Я приподнялся. Фонари находились от меня примерно в 50—70 м. Но было их уже не два, а семь-восемь. Они ослепляли меня. Я сразу лег на землю за колодину и отвернулся от фонарей. Только приподниму голову и взгляну на них, как они снова освещали меня, слепили и приближались.
За колодиной я пролежал полтора часа. Я не смотрел на источник света. За это время я понял, что столкнулся с чем-то необыкновенным, что это не люди, а что-то другое, необъяснимое. По-прежнему была тишина.
Я понял, что фонари реагируют только на мой взгляд, и решил проверить это. Зажег спичку, закурил — реакции никакой. Потом, через полтора часа, я увидел, что качающиеся фонари переместились и светят на меня уже не с восток, а с севера на расстоянии 50—70 м от меня.
От источника основного света фонари были примерно в ста метрах. Я подошел к костру, стараясь не смотреть ни на источник света, ни на фонари. Костер уже прогорел, я поправил его, подогрел пищу, поел. И тут я увидел, что от основного источника луч светит не только с запада на восток, но и с севера на юг. От этого света было видно каждую травинку, от деревьев не было тени. Я не смотрел на источник света, закурил и сел отдыхать возле кедра. За все время, когда был этот свет, я голоса не подавал, не стрелял.
В 2.30 услышал очень сильный хлопок, как от сильного электрического разряда, и весь свет пропал. После этого поднялся сильный ветер. Он был минуты 2—3. Потом снова стало тихо. После этого остаток ночи я отдыхал у костра.
Утром я осмотрел тот район, где был источник света и фонари, но ничего подозрительного и необычного не обнаружил.
На следующий день я вышел на поселок Сольва (нежилой). Об увиденном необычном явлении рассказал своим товарищам по работе Ефимову В.М. и Дягтереву А.Н.”.
Я спросил Валентина Степановича, сможет ли он показать то место.
— Покажу, если надо. Хотя манси мне не советуют больше ходить туда.
Поскольку налицо был ряд несовпадений с опубликованным в “Эковеде” материалом, я поинтересовался, мог ли кто-то еще быть свидетелем того необычного явления. Рудковский ответил, что был тогда один, а позже рассказал о происшедшем В. Ефимову, В. Бородюку и А. Дягтереву. Дягтерев ушел из заповедника и живет в Черемухово, Бородюк — на Калье в своем доме, а Ефимов жил в Североуральске. Пообещав инспектору при встрече с ними передать привет от него, я распрощался с Валентином Степановичем.
Обратив внимание на противоречия между сведениями в опубликованной статье и нынешним рассказом Рудковского, я объяснил их невнимательностью сотрудников газеты. Но я должен был в этом увериться. Для начала надо убедиться, что случай в заповеднике произошел 29 августа, а не в сентябре, как сообщала газета. И, предварительно договорившись, отправился в “Денежкин камень”. Там просмотрел дневники наблюдений Рудковского и Ефимова за сентябрь — их маршрут пролегал по другим местам, и никаких аномалий в этот период не было замечено. Рассказ Валентина Степановича подтверждался.
Теперь нужно было отыскать людей, видевших Рудковского сразу после встречи со световым явлением. С Дегтяревым я говорил по телефону, с остальными встречался. Все они подтвердили, что Рудковский действительно рассказывал им об увиденном на ночевке в квартале 357 аномальном явлении.
Теперь я мог попытаться восстановить картину событий 1 февраля 1959 года.
После пятого дня похода туристам предстояло заночевать на восточном склоне горы Холат-Сяхыл. Чтобы засветло устроится на ночлег, примерно в 17 часов они установили палатку с выходом на юг, уложили в нее рюкзаки и другие вещи. В тот день они выпустили боевой листок “Вечерний Отортен № 1”, что-то вроде стенгазеты. Похоже, его авторами были Люда Дубинина и Александр Золотарев. В походе туристы попеременно заполняли общий дневник, а также вели личные дневники. Но в тот вечер они не успели ничего написать. Может, намечали это сделать, когда протопится печь и в палатке будет тепло. О том, чтобы развести открытый костер и приготовить ужин, не могло быть и речи. Студенты перекусили корейкой и сухарями. Лучшее, что они могли сделать, — это растопить походную железную печь и вскипятить воды на чай.
Вероятнее всего, дежурным был назначен Тибо-Бриньоль. Остальные расположились в палатке по своим местам. Они скинули с себя верхнюю одежду и обувь и старались согреться под одеялами. Дежурный, скорей всего, не снимал верхней одежды и обуви. После 18 часов, когда почти стемнело, он вышел с фонариком из палатки и с удивлением увидел белый качающийся свет, который светил с юга на север и освещал откос горы.
Тибо крикнул ребятам в палатку, что видит что-то необычное. Источник света реагирует на его взгляд, меняет направление луча и освещает Тибо и палатку ярким белым светом. От него отделяются какие-то фонари. Качаясь, они приближаются. И так как Тибо продолжает смотреть, от приблизившегося фонаря идет сильный точечный импульс ударной волны.
Поскольку Тибо повернул голову чуть влево (возможно, его ослепила вспышка света), удар пришелся ему в висок, и он получил “вдавленный перелом правой височно-теменной области, многооскольчатый перелом правой височной кости”, как отмечалось в акте медицинского освидетельствования. Он вскрикивает и падает без сознания. Фонарик вылетает из его руки и падает на крышу палатки (потом фонарик на крыше найдут спасатели).
Из палатки выбегают к нему Саша Золотарев и Люда Дубинина. Они только что закончили выпуск боевого листка и еще не успели раздеться. Нагнулись над упавшим товарищем и потащили его в палатку. Одновременно они смотрят на фонари, может, видят что-то еще более страшное. Им тоже достается точечный удар волны, нацеленный, видимо, на их взгляд. Но так как они были в движении, то удар пришелся не по глазам.
У Золотарева “сломаны 5 ребер справа по окологрудной и среднеподмышечной линии с кровоизлиянием в подмышечные мышцы”. Он был в согнутом положении и повернут правым боком к источнику света и ударной волны. У Дубининой “сломаны 4 ребра слева по среднеключечной и среднеподмышечной линии и 6 ребер справа по среднеключечной линии”, то есть она смотрела на источник ударной волны, обернувшись назад, и удар пришелся ей в спину.
Раны у туристов смертельные, но двое из них могли еще какое-то время самостоятельно передвигаться. Тибо-Бриньоль был в бессознательном состоянии, признаки жизни мог проявлять в течение двух-трех часов. Дубинина могла жить 10—20 минут после получения травмы, Золотарев мог жить дольше.
В палатке паника. Бежать в сторону неизвестного источника света невозможно. Кто-то из ребят ножом разрезает изнутри боковину палатки, все выскакивают из нее. Склон возле палатки освещен колышущимся светом. Это и погнало раздетых туристов подальше от палатки.
Приведу выдержку из письма в редакцию одной из московских газет Алексея Коськина, туриста, побывавшего на перевале Дятлова: “Туристы экстренно покинули палатку. Один был одет тепло, двое похуже, остальные полураздетые. Очевидно, один человек вышел из палатки спокойно, двое — быстро, но без паники. Остальные покинули палатку в считанные секунды (через разрезанные борта палатки). Это говорит о том, что первый человек (скорее всего, Тибо) вышел из палатки по своим делам. Он увидел “нечто интересное” и позвал остальных. Двое вышли на его зов. В это время “нечто интересное” стало стремительно превращаться в “нечто опасное”. Очевидно, первым опасным фактором стала ударная волна...”
Полураздетые туристы стали спускаться вниз, к границе леса, но не в сторону лабаза по своим дневным лыжным следам, а намного севернее. Потому что в той стороне, откуда они пришли, был источник света.
Кто-то из ребят, кто шел последним по уже пробитому пути, по натоптанным следам, нес на спине Тибо: на протяжении 500 м от палатки остались следы, обнаруженные поисковой группой. Дальше пришлось нести или тащить волоком двоих или троих раненых товарищей.
Утопая в двухметровом снегу, ценой неимоверных усилий раненых ребят дотащили до кромки леса, до одиноко стоящего кедра. Этот путь километра в два они преодолели за полтора-два часа.
Но у кедра сильно задувало, поэтому раненых спустили ниже метров на семьдесят, к замерзшему ручью. Там снег был глубже, но ветер тише. В этом месте лучи света их уже не преследовали.
Ребята наломали лапника для раненых, стали рыть нору в снегу, чтобы укрыть их от ветра и мороза. У всех членов группы уже были обморожены руки, ноги, лица. Они понимают, что без верхней одежды им не пережить эту ночь. Надо развести костер, чтобы отогреться. Почему туристы этого не сделали? Вероятнее всего, боялись привлечь внимание источника агрессии.
До ближайшего жилья десятки километров. Они могли надеяться только на себя. С тремя ранеными товарищами, к тому времени, возможно, уже скончавшимися, внизу у ручья оставляют Александра Колеватова. Остальные поднимаются выше, к кедру. Они понимают, что им обязательно нужно вернуться в палатку.
Чтобы сориентироваться, где палатка, Рустем Слободин залезает на кедр. Ломая нижние сухие сучья, он забирается на высоту пяти метров. Чтобы лучше разглядеть палатку, он ломает толстые, но хрупкие на морозе ветви. Поскольку палатка все еще освещена, Рустем остается на своем посту.
Примерно в 22.30 ребята, возможно, слышат сильный хлопок. Свет гаснет. Рустем с кедра сообщает об этом ребятам. И тут поднимается шквалистый ветер, который сдувает Рустема с дерева. Он падает, ломая ветки, и ударяется головой о ствол и верхние корни кедра. У Слободина была обнаружена “трещина свода черепа длиной 6 см, которая разошлась до 0,1 см”. Но сгоряча Рустем не придал значения травме и пытается ползти к палатке.
Через две-три минуты шквалистый ветер прекратился. После этого Игорь Дятлов принимает решение разжечь из веток кедра сигнальный костер как световой ориентир для тех, кто поползет к палатке. Двое — Дорошенко и Кривонищенко — остаются у кедра и поддерживают огонь, а Дятлов, Слободин и Колмогорова пробиваются к палатке.
Они не пошли по прежним своим следам, то ли боясь сбиться с пути, то ли решив, что по прямой доберутся быстрее. Но сил для того, чтобы преодолеть этот путь по глубокому снегу, у ребят уже не было. Они замерзли. Игорь Дятлов смог проползти в сторону палатки 300 м, Рустем Слободин — на 150 м больше, Зина Колмогорова оказалась еще на 180 м выше по склону. Они не прошли и половины пути до палатки, хотя по прямой до нее было полтора километра. Поисковая группа нашла их на этой прямой замерзшими в динамических позах.
Георгий Кривонищенко и Юра Дорошенко, сколько могли, поддерживали сигнальный костерок. Он горел полтора-два часа, но не мог их согреть. Ребята засовывали обмороженные руки в костер и не чувствовали боли. Они также замерзли. Их нашли у кедра с сильно обожженными руками.
К полуночи в живых оставался только Саша Колеватов. Ему было поручено оставаться возле раненых, к тому времени наверняка уже умерших, и ждать прихода ребят. Чтобы хоть немного согреться, он разжег небольшой костерок. Но снег был слишком глубокий, и топлива для костра не было. Костер не мог согреть ни его, ни раненых товарищей. Колеватов срезает ножом верхушки мелких деревьев, чтобы сделать из них снегоступы. Потом оставляет эту затею, поднимается к кедру, где уже замерзли Кривонищенко и Дорошенко.
Он срезает ножом с них одежду и относит к раненым. Эта одежда была обнаружена на трупе Люды Дубининой. Была ли она к тому времени жива? Вряд ли. Скорее всего, Колеватов не мог поверить в ее смерть и старался хоть как-то продлить ее жизнь. Он замерз там же.
Многие из поступков туристов кажутся лишенными логики. Но они попали в такие экстремальные условия, в которых никто не знает, что нужно делать.
Все версии, объясняющие причины гибели свердловских туристов, в разной степени обоснованны и в разной степени заслуживают доверия. Мой вариант развития событий может показаться невероятным, тем не менее, факт встречи со “световым объектом” подтверждает, как я уже упоминал, и Рудковский.
Надо сказать, что был и еще один свидетель -- другого аномального явления. Это — Сергей Кушковский, водитель, работавший вместе со мной на руднике. Это был единственный человек, поверивший моему рассказу о происшедшем 11 сентября. Он сказал, что однажды в ночную смену, возвращаясь из карьера на БелАЗе, увидел летящие один за другим навстречу ему с огромной скоростью огненные шары. Они пронеслись чуть выше козырька машины. Сергей даже испугаться не успел.
Встреча со “световым агрегатом” заставила меня взяться за написание этого материала. Возможно, были и другие свидетели подобной аномалии, которые могли бы сообщить новые данные. Быть может, по крупицам собирая и систематизируя сведения о ней, люди смогут разобраться в природе подобного явления и определить, было ли оно причиной гибели туристов в 1959 году.
