ПЕРЕВАЛ ДЯТЛОВА: НИКТО НЕ ХОТЕЛ УБИВАТЬ !

ПИСЬМО №1

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я не писатель, поэтому буду краток.
Хотя всё равно придется начать издалека…
В шестидесятые годы наша семья (я с мамой, затем отчим и сестра) жила в небольшом уральском поселке. В 1980 я отучился в УПИ и вернулся на родину, где по сей день и обитаю. В 90-е сестра открыла свой бизнес в Забайкалье и «уболтала» родителей переехать к ней в таежный коттедж (нянчить внуков). Снялись с обжитых мест старики на удивление легко, мать регулярно писала, что у них всё «весело и вольготно», но, конечно, скучают по «старшенькому», то бишь по мне.
Свидеться, однако, удалось только в прошлом году, когда у сестры были дела в Екатеринбурге. Короче, прикатили они в гости в начале 2009…

А вот отсюда, кратко уже не получится...Наверное, все «знатоки» дятловской трагедии (далее ДТ) помнят, что в эти дни по Обл.ТВ у Шеремета шел сериал на известную тему. Отец обычно не жаловал телевизор, но тут как уперся в экран, как цыкнул на нас, чтоб не шумели - так мы сразу «испарились» из гостиной…
Непреклонное уважение к отчиму у меня было с детства – я ведь тогда уже понимал, что без него не подняться нам было с матерью в глухой деревне. Да и у сельчан он всегда был в почете: молодой офицер, классный механик, охотник от бога!
Так вот, когда мы вернулись – увидели хрипящего отца без признаков сознания. Причем, пытаясь переложить папаню на диван, мы еле отцепили его кулаки от кресла!
На следующий день пришли в больницу. К нему пустили только мать, но скоро она вышла и сказала, что отцу нужен…телевизор! В другое время мы этот приказ даже не посмели бы обсуждать, но тут под натиском врачей отступили. Тогда отец велел записать на видео окончание пресловутого «Перевала».
Вечером я подключил аппаратуру и, крайне заинтригованный, стал смотреть…Раньше я слышал про эту «сказку», но как-то не углублялся. Теперь же напряг все свои извилины: от какой такой жути отца вдруг скрутило?.. Когда речь в фильме Влада Некрасова (ТАУ) зашла о происках КГБ - нелепая догадка кольнула меня, но тут же ускользнула. Ведь одно дело – рядовой охранник ивдельской ИТК (батя никогда не рассказывал о своей давней службе, но все домашние об этом знали) и другое дело – секретные войска госбезопасности!

…Когда дома, после некоторой поправки, отец невозмутимо (теперь уже без эксцессов) просмотрел все видяшки, то усадил меня напротив и твердо сказал: «Мне нужно в Свердловск, на могилу тех туристов!». Я еще не успел очнуться от замешательства, как он с надрывом выпалил: «Да, это мы загубили ребят!.. Грех на мне великий…. За два патронташа - девять невинных душ!»
Описание последующей сцены я пробовал воспроизвести на бумаге несколько раз, но всё получалось не так. Впрочем, я уже извинился перед читателем за свои литературные таланты. Поэтому лирику опускаю.

Отец рассказал мне ВСЁ…С перерывами на кашель, на лекарства, на остекленевшие паузы… Из его раскаяния я понял главное: никто никого не хотел убивать! Просто в критической ситуации каждый по-своему сохранял свою жизнь…Все произошло по вечной русской глупости…
К вечеру бате вновь стало плохо и разговор о поездке в Ебург пришлось отложить. Ночь, естественно была бессонной, а наутро я забурился в клуб - поинтересоваться, нет ли чего на эту тему? К немалому удивлению, через пару минут, наша библиотекарша выложила на стол новенький журнал с портретом…Игоря Дятлова («Уральский следопыт», №1, 2009 г.)! От корки до корки книжица была посвящена скорбной дате (50 лет со дня Апокалипсиса -1959).

Сперва прочитал залпом, потом запоем и, наконец, вдумчиво. Проникся «до печёнок», ловя себя то на гордой причастности к большой северной тайне, то на тупой боязни к большому семейному позору…Осторожно стал расспрашивать замкнувшегося отца о «деталях». Про ножны, например, он, не задумываясь, ответил: «Мой чехол, да и сам тесачок поныне здравствует»…Однако его красноречие быстро поубавилось, когда я попробовал включить в/камеру. «Слушай, сынок – ты это дело брось! В блокнот – ладно, пиши – должны же люди хоть когда-то правду узнать, а мне дай умереть спокойно – итак всю жизнь промучился!».

Здесь я должен дать пояснения тем людям, которые ещё не устали читать этот «бред».

Уважаемый читатель!
Приведенный ниже рассказ – это некий симбиоз первоначальной импульсивной исповеди умирающего старика и последующих, вполне адекватных ответов на конкретные вопросы. Иначе говоря, всё, что мне удалось запомнить и понять из уст своего батюшки-отчима, я уже своими словами изложил в этой тетрадке... Естественно, всю ауру, манеру разговора, стилистику, жаргон и пр. доподлинно я не сумел воскресить, но за суть – ручаюсь!
В послесловии своей «маленькой повести длинною в 52 года» я ещё позволю себе рассуждения и заявления в стиле участников уважаемого Форума, который, кстати, и сподобил меня раскрыться… Там же я укажу причину моего почти двухлетнего молчания.
А теперь – вот

ПОКАЯННЫЙ РАССКАЗ ЧЕЛОВЕКА,

которому сама совесть назначила пожизненный срок наказания.

…Как я попал во внутренние войска – история малоинтересная. Скажу только, что после срочной службы страх как не хотелось возвращаться в свои голодные вятские поляны. Думаю, подзаработаю деньжат, звёздочки справлю – а там посмотрим. Да и места здешние мне шибко приглянулись. К охоте пристрастился. Вот и на зоне приветил меня за это Хозяин – то бишь, мой непосредственный начальник, Олег Петрович.
В лагере что: то конвой, то караулка, а окромя работы – тоска да пьянка. Ни тебе театров, ни тебе ресторанов. А баб на всю округу с десяток не наберется и те под «присмотром». Вот и забавлялись то рыбалкой, то охотой. Была даже у нас спецкамера для таких случаев, где всегда наготове держалась вся охотничья утварь. А ружьишки были не хухры–мухры: сплошь трофейные зауеры да меркели. Их Хозяину привозили высокие чины, то из Свердловска, а то аж из Москвы, которые изредка наезжали – то с комиссией, то с проверкой какой…

Вот и на этот раз прикатил столичный шишкарь и не простой, а ещё и фронтовой дружок Олега Петровича. Тот, естественно, вызывает меня – давай, боец, востри лыжи – поведешь нас на своё лучшее место! И ребят подбери понадежней! «Есть!» - говорю, а сам от радости трясусь – уж больно противна мне была «арестантская» служба…
…Высадили нас на знакомой опушке, надели мы рюкзаки, стали на лыжи, берданки наперевес и марш-бросок через горку! Там расставили палатку, разделились парами и пошли в разведку. Увы, к вечеру боевую Задачу №1 - найти какой-либо звериный след – выполнить не удалось – так, мелочь одна. По этому поводу, уже у вечернего костра, я схватил «строгача», однако настроение компании явно поднялось после распитого коньяка.
Этих фляжек, как потом выяснилось, Москвич наш, Михалыч, прихватил не одну и не две! Балагур он был - тот ещё. По его словам – он чуть ли не с Берией корешился (правда, в коптерке прошел слух, что, наоборот – он Лаврентия и брал). Ладно – штрафной армией командовал, ладно - до Берлина дошел, так ещё и самого Хрущева на кабана водил! – мы только сидели, ухмылялись да поддакивали. Чё спорить, друг Хозяина – тоже барин!

Ну ладно. Поутру решили сменить направление, обусловили время сбора и снова разведка. Меня опять приставили к Москвичу, долго молча шли, я уже нюхом чувствовал, что удачи и ноне не будет – как вдруг упираемся в свежую тропу, только не зверскую, а …лыжную!
Ба! Да тут нас опередили! Первое, что пришло в голову – это местные манси. Люди они скрытные, но за стакан спирта не раз уж выручали нас с промыслом. Поэтому мы и решили - если не догнать их, так хоть по проторенной лыжне идти.

Каково же было наше недоумение – когда вскоре, вместо «конкурентов» на поляне, мы увидели…веселый пионерский отряд!..Я энтих дармоедов никогда не понимал – чё толку по тайге впустую шастать?! Даже замухрышистого ружьишка у них не разглядел!. Сидят – песенки горланют. Тьфу!
Подошли, представились как охотники из Ивделя (Петрович инструктировал нас на такой случай: не брехать попусту о наших «служебных» командировках), пожали руки. Парни как-то настороженно нас встретили, а Девчонки защебетали, мол, милости просим к нашему огоньку, нарезали сало, сняли с костра котелок. Москвич выставил свою пол-литровую нержавейку. Ребята пить наотрез отказались: мол, у нас свой коньячок – от всех болезней – отведайте! Мы глотнули из приличия – так себе, баланда из березовой чаги с рябиной… да гадость ещё какую-то красную примешали…Диву дался - с чего они взяли, что это «пользительно»? Блаженные – одно слово…
Когда студенты предложили сфотографироваться - Михалыч по-доброму объяснил, что это невозможно по какой-то суеверной причине. Потом туристы пошли с амуницией своей возиться, а с нами остался только один из парней да девчата. Эту троицу мой дружок всё же уговорил принять «по граммулечке»…

Я понимал, что мы уже загостились, но оторвать Старшого от новых баек никак не мог. Как не мог оторвать и зенок своих от девчушек: хоть и в мужском обличиии, а все одно – бабы!..Эту, с косичками – как сейчас вижу! А тут Михалыч возьми да и брякни: «А что, милые дамы, теперь прошу - к нашему шалашу! У нас тут недалеко уютные кабинеты»... И обниматься полез. Ясно дело – шутковал мужик навеселе, но Парень вдруг резко отдернул его. От неловкого движения получилось, что-то похожее на пощечину. Михалыч машинально ответил и тут же получил уже настоящий удар в челюсть. Упал. Выругался. Полез за пазуху за своим наградным ТТ – не успел щелкнуть предохранителем – как тут же фраера навалились…Бабы загалдели.
Я, наконец, спохватился – тоже к двустволке, но меня свалил с ног подбежавший юнец в шляпе. Суть да дело – скрутили они нас, сорвали пояса с патронами да ножами, посовещались, вернули разряженные шмазеры и отправили восвояси. Напоследок взбешенный столичный Чин процедил: мы еще поквитаемся, щенки!
Надо сказать, что и меня злоба душила: какие-то сопляки обезоружили таежного волка и бравого гэбиста-фронтовика! Да еще на нашей же территории! Такой позор смывается только кровью!

Да и турики, видно, крепко «забздели». Потому что, когда мы вернулись (вчетвером, да в полной боевой выкладке) – их уже и духу не было! Как ни уговаривал нас Петрович отступиться – ведь уже смеркалось – мы все-таки пошли в погоню. То ли по пьяной удали, то ли азарт разыгрался (кстати, травля сохатого от травли двуногой скотины, мало чем отличается – гонят, пока не упадет), но пошли мы по следу. О чем, я полагаю, всю оставшуюся жизнь и сожалели…

В дороге набросали «джентльменскую» схему возмездия: как настигнем беглых – всех мордой в снег, Михалыч выясняет отношения со своим обидчиком, забираем свои кровные боеприпасы и сваливаем. Интересно, что никто даже не сомневался в победе здоровенного Особиста… Я ещё задорно заикнулся, что неплохо бы и этому, в шляпе, вломить, на что Москвич весело ответил: «там видно будет». Не исключалось и всеобщее примирение, то бишь ночная пьянка. Правильнее было назвать этот план мальчишеским, но точно помню, что он всем сразу понравился.

…И вот знакомая несуразная палатка. Даже во мгле эту каракатицу хорошо видно. Двое только что вошли в неё… Медленно приближаемся. Слышен многоголосый разговор… Проводим рекогносцировку. Площадка для боя – уже примята. Встаем напротив, чуть левее от входа (там повыше)…Снимаем лыжи. Включаем фонари. Пушки Петровича и Борьки, раскатисто содрогая воздух, дают старт операции… Москвич начинает: «Эй, вояки! Гитлер капут! Вы окружены. Сидите смирно и вас никто не тронет!.. Пусть выйдет на мужской разговор ваш драчун, как его, Руслан!» Молчание… «Следующий дуплет будет по вашим хоромам - у нас картечи на всех хватит!».
Выглядывает Игорь (то, что это - ихний командир – мы ещё давеча поняли). Незатейливые безуспешные переговоры… Изнутри слышно, как девчонки пытаются нас пристыдить, потом шепчутся со своими, кого-то наперебой отговаривают…

Наконец, вываливается Руслан, щурится от направленных фонарей. Едва выпрямился – Москвич, без обиняков, да со всего размаху - бац! – своим огромным кулаком. Руслан падает, Михалыч ликует: ну что, гадёныш, получил? быстро кайся, сучонок!...
Господи, Русланчик, дурья твоя башка! ну что тебе, трудно было подыграть старшему товарищу? Над тобой шесть стволов, а ты…дергаешь противника за ноги…Теперь уже падает наш бугай-особист…Бутузятся в снегу, снова встают и лупасят друг друга. Да - этот крепыш не промах…
Через минуту сопящий Михайлыч уже лежит с завернутой рукой. Сценарий – явно не в нашу пользу. Растерявшийся было Петрович, вдруг командует: сержант Опалев, заключенного немедленно под стражу! Борька хватает Руслана сзади за горло, Москвич с руганью подбирает флягу (выпала она у него, что ли?) и начинает охаживать забияку...
В палатке уже понимают, что справедливой схватки не получилось. Начинается кипиш. Появляется голова того, что в шляпе, намедни, был. Тут уж и я не выдерживаю: с разбега прикладываюсь своим «копытом» по «наглой» башке! Девки орут: Коля! Но бедняга уже не слышит – так и валится в проходе../ Всего я запомнил три имени, но это пронзительное «Коля!» меня потом ещё долго без ножа резало – я ведь тоже Николаша…/

Вдруг слышится резкий треск брезента и из темноты справа появляется грозный потешный взвод! Дон-Кихотов останавливает только пульба. Картина такая: мы - трое с огнестрельными средствами поражения, напротив - пятеро с холодными, а между нами - двое корчатся на снегу, а третий стоит на корячках и сплевывает кровь (это побитый Михалыч). Оружие и фонари направлены друг на друга. Стенка на стенку. К пятерке присоединяются две девчонки. Помогают подняться раненым - правда, Колян тут же снова сползает вниз. Похоже, перестарался я - бурки у меня хоть и войлочные, но снизу оттороченные (вроде валенок с галошами).

Напряженная пауза. Наконец, Петрович командует «Всем лежать! Оружие наземь!». Топоры бросили, ножи убрали, но падать никто не собирается...Встали, точно вкопанные, кулачки свои дохленькие сжали и зыркают, аки волчата затравленные! (Потом, когда я посмотрел фильм «Молодая Гвардия», то, при сцене казни комсомольцев, оцепенел – ведь это ж наши бедолаги!)

Петрович как-то нетвердо предлагает девчонкам связать парней. Мол, потом мы их затащим в одно крыло палатки, сами переночуем в другом крыле, а к утру все успокоимся и разбежимся (учитывая непримиримость сторон и наступление темноты – это было весьма разумное предложение). Однако девушки мгновенно отказываются (их можно понять – ведь при таком раскладе никто не сможет их защитить от насилия пьяных злодеев – а за кого ещё они могли нас принять?).
Пауза затягивается. У всех – столбняк... Теперь уже оклемавшийся Москвич берет командование на себя. Суровым голосом он орёт: «Вот что, контра!.. Катитесь-ка, сосунки, отседа к чертовой матери – иначе всех порешим, без суда и следствия!.. Как поостынете – приползайте прощения просить!». Для убедительности палит дробью под ноги врага…Петрович резонно добавляет: раненого можете оставить… И тут Михалыч, со своей дурацкой ухмылкой (нашел время!), уточняет: «Дамы тоже могут остаться!»…То ли из гордости, то ли от страха девчушки даже отказываются взять из палатки теплые вещи.. «Пошли, мальчики – завтра им будет стыдно!». Руслана подхватывают под руки, хлипкого Николая один амбал ловко закидывает на плечи, группа разворачивается и, «не теряя достоинства» идет к лесу…

Как мне тогда показалось – это решение все восприняли с облегчением. И турики-дурики отделались малой кровью (только, поди, в штаны наложили) и мы самолюбие утешили. В конце концов, погода теплая (чуть ниже нуля – я это сходу определяю), спички в тайге всяк в кармане держит, да и дров настругать есть чем – ножи-то они не бросили. Будут знать, как Красную Армию разоружать!..
Некоторое время мы еще смотрим вслед гордецам. Они понуро костыляют с короткими остановками, перекладывая нелегкую ношу…
Оттого и радость наша скоро улетучилась…Короче, дернули мы, горе-победители, по глотку столичного зелья, закусили трофейным шмальцем, закутались в трофейные одеяла и на боковую. Дежурить (в смысле не спать, а дремать – знамо дело, к караульной службе не привыкать) мы с Борькой должны были по очереди…

Ночью будит он меня – давай, мол, становись в дозор. Вышли покурить и тут только я заметил, как сильно похолодало. Снова пожалел нашего неприятеля, но успокоился: уж догадались, поди, берлогу поглубже соорудить. Сам-то я и не в такие морозцы ночевки лаживал.
Вдруг Борис спрашивает: слышишь голоса? Я напрягся - и впрямь: снизу доносился протяжный то ли крик, то ли гул. Наконец увидели силуэт. Он шел к нам, потом упал… Без колебаний прыгаем в лыжи. Подбегаем. Узнаём. Это - бугор наших туриков, Игорь. «Ага, пробрало – каяться пришли!» – нет, это я только хотел-было сказать, но заморенный вид вожака – меня самого пробрал до мурашек…Он явно нам обрадовался. Мол, выручайте – умираем!
… Долго уговаривать нас не пришлось, все обиды мигом улетели – взяли его под руки и покатили вверх. Однако Игорь уперся: «Внизу ребята – их надо спасать!.. Зинка здесь, рядом совсем… Переглянулись и решили так: Борис бежит и будит начальство, а мы с Игорем идем за Зиной. Вдогонку кричу: шмотьё прихватите!

Натягиваю на Игоря свой бушлат и...только тут замечаю, что он без обуток!. (то, что почти все туристы ушли без обуви – впоследствии, немало нас удивило… Руслан, точно помню, выходил на «сечу» в валенках!.. А потом уж, видно, не до смотрин было…Или за снегом не разглядели)…
Ковыляем вниз, к темному бугорку (это была та, что с косичками). После первых же шагов вижу, насколько плох товарищ Игорь. «Ну, эдак, мы с тобой припозднимся к ней, - говорю, - давай-ка я один сгоняю!». Через пару минут я уже на месте… Безрезультатно пытаюсь вспомнить курс молодого бойца по неотложке... Из тьмы выползает Игорь. Все понимает. Стонет. С трудом впихиваю его «костяшки» в свои бурки. Сидим. Ждем Борьку с подмогой. Начинаю выяснять обстановку.

… А дела у наших туристов сложились ой как невесело…Оказывается, побитый Рустем (т.е. Руслан) вырубился уже на пол-пути . Стало ясно, что двоих сразу до леса не дотащить. Рустем так и сказал: «Тибо (т.е. Коле) - хуже, тащите его, а я чуток отдохну и догоню. Голова вот только прояснится…».
«Хотели за Рустиком вскоре вернуться, - примерно так продолжал Игорь, - да куда там! Снегу стало выше колена. Тибо еле дотащили до редколесья, волоком... В первой же ложбине руками-ногами выкопали пристанище. Натаскали валежника. Уложили Кольку. По дороге он еще подавал признаки жизни, а тут уж совсем затих – скулы только дергались. Люда тоже уже на ногах не могла стоять – поморозилась сильно. Гурьбой забились в самодельную пещеру. Наконец-то передохнули - после ветродуя, в ней даже тепло показалось.

Тут Зина, добрая душа, опять вспомнила про Рустика (собственно, она и всю дорогу-то оборачивалась, пытаясь докричаться до него). Спорить с ней никто не решился… Обговорили план: идти в темень опасно - вдруг следы совсем заметет - нужен сигнальный костер. На холме нашли ориентир – большое дерево. На нем просматривались какие-никакие, а дровишки... Хворост, что нашли в округе, натаскали…С дерева, что могли обломали…Золотарев быстро выбился из сил – отправили его к раненым.. Огонь решили поддерживать по очереди: один у костра, второй греется в пещере, третий - оборудует лежбище…

Со мной без колебаний вызвалась идти Зина. Откуда только силы взяла?.. Шли долго, с одним фонариком, часто теряя следы. Наконец, нашли. Рустик лежал бездыханный…Оглянулись – ни костра, ни дерева уже не видать. Сразу, решаем идти наверх за помощью или хоть за вещами, к палатке – она-то, родная, хорошо просматривалась под серым небом! Понимаем, что других вариантов спасения группы уже нет. Да и протрезвели там поди уж эти скоты (это Игорь про нас, но я мысленно с ним соглашаюсь) ..Однако вскоре и Зина валится с ног…»…Последние фразы Игорь излагал, уже сбиваясь на кашель.

Наконец, подруливает наша троица сверху. И то правда – хмель как рукой сняло…Быстрая оценка ситуации. Переобуваем Игоря в валенки. От первой же куртки из набитых рюкзаков, он отмахивается. «Это Людмиле тащите! - Достаем другую, – нет, всю одежду несите туда (машет рукой вниз)!...
Кутаем нашего «ершистого зяблика» в одеялко и просим идти к палатке. Он что-то мычит – вроде соглашается. Петрович по-отечески обхватывает Игоря за плечи и говорит: «Ты, парень уж зла не держи – по пьяной глупости всё это! Кто ж знал, что так всё обернется?..Не серчай!»…Встаем на лыжи – и без разговоров к лесу! У тела Рустема (и ты прости нас, задира!) останавливаемся лишь на минуту - дай бог, живых успеть откачать! Теперь уже и мы забздели – эва, натворили делов!..

…Одинокий кедр. Потухший костер. Рядом - очередные два трупа. Невдалеке, по следам, находим овраг с остальными бродягами. Лежат глубоко в расщелине…Братишка Колян - уже холодненький. Двое… слава боже - ещё живы!..Мужик даже что-то лепечет, вроде как здоровается. Его сначала и подымаем. Наверху навалены прутья. Сразу укладываем горемыку на них. Наши командиры судорожно опорожняют рюкзаки. Натягивают на Усатого меховую куртку и шапочку, которая выпадает из рукава.
Подымаем девушку. Бьем по щекам, растираем ледяные ладони, приводим в чувство... Усатый просит чаю. Борька предлагает прихваченный спирт…Людмила, как только нас узнаёт – выпучивает глаза, пытается кричать, но слышим лишь шепот. Вот её роковая фраза: «Вы за это ответите!»..

Минута молчания…Эх, Люда-Людочка, зачем ты так – сами ведь начали эту бузу…Хотя, с другой стороны – вроде и не сами… Первым из оцепенения снова выходит Петрович: «Ну-ка мужички, отойдем в сторонку!»… Поднимаемся наверх.
- Ну что, орёлики, вляпались мы по самые яйца! Статья такая-то, покушение на убийство со всеми отягчающими,..Если оставим просто замерзать – нацарапают ещё какую маляву… Угрюмо смотрит нам с Борькой в ноги, горько вздыхает и вдруг рявкает: «Исполняйте!»
…Этот прием у нас практиковали зэки на лесоповале: если нужно стукача какого или прочего фраера замочить – кидали того наземь, прыгали коленками на грудь, и, когда тот испускал дух – прикладывали сверху дерево или бревно какое. После вызывали санитаров. Фиксировался «несчастный случай»…

…В полном удручении проводим шмон. Находим свои ножи. Москвич что-то еще укладывает в карманы. Принесенную теплую амуницию уносим с собой. По дороге обыскиваем еще троих (первым встречаем…окоченевшего Игоря! Вот ведь, пень комсомольский - всё-таки поперся на выручку друзей…Авторитетный пацан!)...
До рассвета напряженно сидим в рваной палатке. Все уже прониклись серьёзностью ситуации. Да – падлы мы, да – волки позорные! Но кому охота мыкаться по этапам? да еще вдруг среди бывших подопечных? Знаем мы эту лагерную отличный человек!

Всего «на совещании» озвучивается три варианта «отхода»:
1. Уничтожить все следы. Тела закопать, палатку и вещи сжечь.
2. Оставить все как есть. Замести только следы своего пребывания.
3. Имитировать гоп-стоп (разбойное нападение).

Останавливаемся на втором, поскольку на первый и третий явно не хватает времени: к 15.00 за нами пребывает транспорт из ИТК. К тому же видимых следов убиения на телах студентов нет – замерзли и всё тут! Если и накатят следоки – вовек не разберутся в этой катавасии, а уж на нас и подавно не выйдут!

Далее Михалыч проводит с нами внушительную беседу. Та ещё гнида! Мол, если кто проговорится – не сносить головы ни ему, ни родне его до пятого колена! Мы с Борькой на все киваем: ясно – рука Москвы до всех дотянется!
Потом Офицеры дают нам указания по утренней приборке местности, перебирают барахло, листают тетрадки...Вдруг Петрович как завопит: мать твою КПСС! - их ведь девять было! Где последний-то?

Едва светает – вылазим из несчастной палатки-инвалидки… Пошел снег, избавив нас от особой маскировки следов. Впрочем, четких контуров от обуви и от лыж особо и не просматривалось. Холодный снег - как крупа – тут же осыпается. Хорошо сохранились только вчерашние «теплые» следы наших паломников сбоку от палатки. Их и не стали трогать. А все, что натоптали у входа – соскоблили лыжинами. То же самое проделали с чинариками папирос и немалыми естественными отправлениями (сортир-то был 13-ти местный!). Москвич потом заметил, что тут мы перестарались, мол, кое-что надо было все же оставить. Пошел и тут же добавил…Долго искали отброшенные гильзы – пришлось точно вспомнить – кто сколько раз перезаряжал ружья.
…Ну всё – не было тут никаких вооруженных людей и точка!..

Вновь спускаемся на вынужденный «санитарный обход». В лощине находим Девятого – Колеватого (у него Гнида тут же изъял блокнотик с фамилией, довольно пробурчав: а вот и главная улика!)…Ночью, завидев нас, паренек, видно, спрятался, но вскоре разделил судьбу товарищей… Потом они с Петровичем еще суетятся по округе…Замечают, что надысь - не все принесенные шмотки возвернули…В спешке не стали ничего предпринимать…
Вначале все тела хотели спрятать от зверья в пещере, но пока мы спускали четверых – Гнида дал отбой. Поэтому двое так и остались под кедром…Эх, в аду нам видно гореть придётся в следующей жизни!..А может и в этой…
В общем, вздохнули тяжело, осмотрелись напоследок, сняв шапки - поклонились на обе стороны и покатили к месту дислокации…

… Уже через неделю мы с Борисом были повышены в звании и… уволены «в связи с переводом на другую работу». Тот «ограниченный круг лиц», что был причастен к нашей отлучке из лагеря (Хозяин никогда не афишировал наши «выезды на природу») - тоже куда-то растворился…
С тех пор никого и никогда я не видел…Вот и весь сказ…

ПОСЛЕСЛОВИЕ к рассказу

…Умер отчим этой осенью, т.е. спустя полтора года со свердловской побывки. После скромного отпевания, которое он обязательно просил отслужить, похоронили мы его на небольшом забайкальском кладбище. Мать рассказала, что после поездки в Екатеринбург отец будто того, в общем, тронулся малехо. Только вернулись – так сразу стал хлопотать насчет… обряда крещения!.. Сам все разузнал, почитал литературу и однажды вернулся из города с дорогой иконой. Ну, поздравь, мать – теперь мы оба с тобой в единой православной вере! Потом в его комнате появилось еще несколько икон. Каждый день он запирался и, как сказала мать, замаливал свои ивдельские грехи (безоговорочно, она связывала «всё это» с далекой лагерной службой).

Тут я должен описать последние дни пребывания отца на родной земле.
Перед отъездом повез я его в Екатеринбург на Михайловское кладбище…По дороге он попросил найти магазин, где продают свечи. Вот что значит - всю жизнь в коммунистах проходить! Он даже не знал, что ставить свечи за упокой положено только крещеному прихожанину. Впрочем, я и сам в этом деле не дока (с тех пор, как разуверился в своем юношеском идоле, дедушке Ленине, я – увы, бесповоротный атеист)…
Поэтому спорить с отцом не стал и привез его к Храму на Крови (там уж точно и свечки есть, и иконки там разные) – уж больно хотел угодить родителю напоследок. Обнажили головы, вошли, обомлели – лепота-то какая! Потом отец долго шептался то ли с монашкой, то ли просто служащей, потом застыл у одной из стоек. Наконец вышел со свертком, и мы продолжили путь.
…Место нашли сразу (туда вела узкая тропинка). С каменным лицом отец поклонился и стал искать, куда бы приладить поминальные атрибуты. Стоящий неподалеку мужчина объяснил, что это только памятник, а могилы находятся за ним, под снегом, ближе к забору. Мне стало неловко за отца, который чуть ли не на колени приготовился опуститься при постороннем человеке. Я спросил у мужчины насчет «закурить» и мы отошли в сторону, вернее в проход на ул.Гагарина... Подробно излагаю эту встречу по той причине, что именно благодаря ей и явился на свет изложенный выше опус (точнее, его печатный образ). Александр, видя моё смущение, завел разговор сперва о географии в целом, потом о туризме в частности и, наконец, вышли на Дятлова.
Зная, что отец «там» - надолго, я поддержал тему, снова закурили.. Оказалось, что Саша «ходит в бассейн на Первомайской» и частенько сюда «заруливает». Вкратце он поделился и своей версией гибели туристов…Слово за слово - я уж чуть было не проговорился…
Собеседник мне понравился сразу. В глазах - одновременно и печаль, и любопытство, и доброжелательность. К тому же мы оказались однокурсниками (интересно, что, будучи студентами УПИ, в те годы мы оба слыхом не слыхивали об этом «коллапсе»!).. Короче, после прощального рукопожатия в кармане у меня осталась его визитка, а в душе – смутная надежда на продолжение знакомства…

Дорогой читатель!
Прости за сумбур в изложении. Вернемся к герою нашего повествования.
…Папа опять стоял у обелиска, перечитывал надписи… На всех могилках горели свечи, даже на «посторонней», где значилась надпись «Никитин»…Снова пришли люди, я взял отца под руку и вскоре мы уже ехали домой.
В машине отец несколько оттаял и постепенно разговорился. Осторожно, в сотый раз, я принялся прояснять «подробности происшествия» (к тому времени я уже ознакомился с некоторыми версиями ДТ и чувствовал: у отца что-то «не сходится»!).
На этот раз, хоть и «без энтузиазма», но ответы все же были:

- Про радиацию ничего не знаю – кому она тогда мешала? Закрытых-перезакрытых предприятий на Урале полно, а теплые вещи в цене были;
- Отчего тела были багряными? – так, видать, от той чефирни в котелке, что они кружками черпали;
- Почему вы не забрали спирт из палатки? – Начальник ничего не разрешил трогать. Только пояса с патронами да ножи и прихватили;
- Не боялись, что могли остаться на фотопленке? – Нет, за этим Москвич востро следил.
- Портянки или шинельное сукно могли оставить? – Дак как поди нет – в темноте-то, да на бровях! Борька наутро обмотки своей хватился – так Петрович разрешил ему вырвать кусок брезента;

- Пурга была? – Разве только во время дрёмы в палатке. Метель поднялась-было – как только вышли из лесу в погоню…
- Как сами-то в дырявой палатке не замерзли? – Дак чё, некогда было – бегали туды-сюды. Да и ветер дул с другой стороны.
- А лыжи у вас какие были? – Знамо дело – охоцкие, на меху!
- Куда делись топоры? – Борька закинул их в палатку. Вообще приборкой там занимались старшИе…

- Почему туристы не пошли в ту сторону, откуда пришли (т.е. к лабазу)? – На пути к лыжне мы стояли, да и лес внизу справа был поближе…
- Как куртка Игоря и ледоруб оказалась вне палатки? – Не знаю, может Гнида чего намудрил перед уходом;
- Зачем оставили на крыше фонарик?- Дак то же само (ответ аналогичен)…

/ Здесь я подумал: а какого черта класть фонарь на такое хлипкое место? Ведь его сдуло бы давно…Да и поисковики - как его разглядели на заснеженной крыше?…Вообще, интересно узнать: откуда все авторы версий ДТ и солидные издания черпали «первоисточники»? Друг у друга, что ли – по ходу подгоняя их под свои гипотезы? Фонарь - то включен, то выключен. То на крыше, то на пологе… То же касается куртки Дятлова: то она в дыре палатки, то – поодаль…Ножны: то они чужие, то Колеватова – даже самый тупой следователь догадался бы сразу совместить их с найденными ножами? Здесь уж не менты виноваты, а мы с вами!...и т.д!..и т.п.!..

Перед особо утомленным читателем я должен извиниться за свою назойливость, но я – автор этого письма №1, обращенного в первую очередь к Форуму знатоков ДК и поэтому имею право спросить: «Как можно построить дом, если в процессе стройки кирпичи начинают менять форму и размеры?»… Конечно, скажете вы – мне сейчас легко критиковать, зная истину – но из ДТ нельзя делать тотализатор и использовать нечестные приёмы! Если уж разыгралась фантазия - ты предупреди читателя, что ссылаешься, не на материалы уголовного дела, а на ксерокопии их ксерокопий!.. Почему до сих пор нет официального сайта, где за подписью авторитетных ответственных лиц представлены по-настоящему подлинные материалы?/

…Отец поинтересовался - что это я призадумался?.. Быстро переключаюсь и продолжаю диалог:
– Свои-то фонари зачем брали в погоню? – Петрович, опять же, и приказал – день-то короток больно…Бинокли, сухой паек, даже моток бечевки – всё при нас было!
- Где всё-таки находился настил? – В пещере ихней были ветки разбросаны, а прутья да пихты лежали повыше, в ложбине…
- Почему следствие засекретили? – Это уж, наверняка, Гнида постарался…

- Что было в блокноте у последнего погибшего? – На привале, когда назад вертались, стали кумекать - что же там, в темном лесе произошло – этот бардак с мертвяками, видно никому из нас не давал покоя…Гнида достал книжку и зачитал несколько строк…

/ На современном языке отрывки записей Колеватова, изложенные отцом, выглядели примерно так / :

«…Мрачно размещаемся в холодной палатке…Наша утренняя газета уже никого не смешит…
Игорь просит меня зафиксировать мерзкий инцидент с охотниками, который произошел накануне…Пришлось развязать и отпустить эту пьянь - не тащить же их в ближайшее отделение милиции…Судя по одёжке, думаем, что это были люди военные…Пистолет у них был именной (точную надпись и номер переписали сразу - см. выше)…/ далее подробно перечислены приметы двух непрошенных гостей и точные формулировки их угроз /;

- В результате пришлось срочно сниматься и двигать из леса за перевал, чтоб следы замело…Быстро перекусили – и в путь! Итак с этими подонками много времени потеряли...Хорошо ещё, что лабаз до них успели соорудить…

- Из-за сумерек поставили палатку прямо на склоне, т.к. впереди более подходящего места не просматривалось, да и ветра за горой боялись…
- Печку жечь не решились – если «мстители» не угомонились и вернутся с дружками – могут унюхать по дыму…А может и напрасен наш испуг – поди вояки допили своё пойло, да забыли про нас..;

- Игорь собирается заранее написать заявление о походном конфликте – и на первой же станции сдать патроны…Ведь…(фраза обрывается).

- Игорь, Зинок, где вы запропастились?...У нас всё плохо: пока занимался лежанкой - оба Юрки, похоже, рухнули с дерева (когда ломали там ветки)…Или один придавил другого…Может сотрясение получили…Поздно я их хватился… Хотели согреться от углей, да видно, без движения, быстро замерзли…Сейчас их вещами (простите, братцы!) пытаюсь спасти Люду - поэтому и костер заново не стал раздувать...Сильно похолодало… Тибо уже не дышит – не знаю – смогу ли вынести тело наверх…Золотарев – отвернулся…Надеемся, что и вы живы…Ёлок наломал – сейчас буду спускать их. Фонарик почти сел…До утра должны дотянуть…Если что – не поминайте лихом!...

- SOS! Снова приходили наши убийцы…Теперь я остался один…Пальцы уже не слушаются…Мама, сестренка – прощайте!…»

…Дальше у бедного бати я уже ничего и не спрашивал: мой суровый кумир детства - рыдал без слёз…

Перед отлётом отец наказал: «Как только умру – поговори с сестренкой и подавайте заявление в Органы. Нож им отдай – он в чемодане под кроватью, с черной рукоятью…Там же оставлю свою «Повинку»…
У родичей безвинно павших, кои объявится кто – нижайше испроси прощения…Передай, что детишки ихние кончину приняли хоть и горькую, но не такую страшную как в телевизоре... Никто их до смерти не мордовал, ракетами не забрасывал…Что за жизнь свою и дружбу боролись до конца…Да, смотри, за могилкой этого, слева, ну сам знаешь кого - особо приглядывай!»..

Конец всех цитат…